В 20-х числах октября 1942 года, когда стало понятно, что Нальчик не удержать, все советские органы власти покинули город, жители были оставлены на произвол судьбы, начались грабежи магазинов и беспорядки… Военные власти были представлены в виде командования крайне малочисленной 11-й стрелковой дивизии войск НКВД (1956 человек личного состава), которая и была оставлена оборонять Нальчик и прикрывать отход основной группы войск. Как вспоминают очевидцы тех событий, все началось ярким солнечным утром в субботу 24 октября. В небе над городом появился немецкий самолет-разведчик «Фокке-Вульф», прозванный в народе «рамой» за характерный вид фюзеляжа. В него стреляли все, у кого только было оружие… А на следующее утро, 25 октября, в небе со стороны равнины появилось большое количество самолетов. Люди почему-то подумали, что это наши, но самолеты, сделав разворот над горами и, зайдя против солнца, начали бомбардировку города… Вой сирен немецких самолетов и мелкокалиберные бомбы сеяли больше панику, нежели причиняли разрушения. Отбомбившись, самолеты ушли, а через 2 часа появились снова, уже с тяжелыми бомбами… Жители прятались от бомбежки в подвалах домов и в специально вырытых на улицах «щелях» — окопах глубиной около 3 метров, шириной 1 метр и длиной около 5.
Трое суток, 26–28 октября, продолжались ожесточенные бои. 70 вражеских бомбардировщиков обрушили на город смертоносный груз, только на один аэродром Нальчика гитлеровцы совершили 42 налета. Фашисты бросили в бой до 270 танков, несколько десятков тысяч солдат. Разрушив систему связи и пользуясь подавляющим численным превосходством в живой силе и технике, немецкие войска вышли в тылы 37 армии и стали оттеснять ее на лесистые склоны гор. Оттеснив 295-ю стрелковую дивизию, немцы овладели селениями Яникой и Шалушка и вышли на юго-западную окраину Нальчика. Уже днем 26 октября после непродолжительного боя немцы захватили Дома партактива, вышли к аэродрому и стали продвигаться в сторону парка и Долинска, создавая угрозу выхода по руслу реки Нальчик в тыл советским войскам. Если сейчас, гуляя по парку, зайти под деревья между Главной и Комсомольской аллеями, то можно все же и по прошествии стольких лет различить линию окопов. Тоже самое наблюдается и вокруг современной площади Согласия перед Домом Правительства, где тогда находился аэродром.
Валентина Георгиевна Закаляева, вспоминала, что под Долинском тогда шли ожесточенные бои. Валентина, привязывая грудного сына шалью к спине, рыла окопы. Поле было усеяно трупами наших солдат, орлы и вороны выклевывали глаза убитым. Двадцатилетняя Валентина со своим полупарализованным отцом ходила на это поле, копала братские могилы и хоронила погибших. Документы складывала в наволочку и прятала в лесу. Однажды, выходя из леса, они наткнулись на немецкий патруль: «Партизаны! Руки вверх!». Отец Валентины стал объяснять, что они собирали дрова (у них при себе были вязанки дров), что его дочь — кормящая мать, а дома ее ждет голодный ребенок. Тогда один из немецких офицеров, разорвав на Вале платье, сжал ей грудь. Фонтаном грудное молоко брызнуло офицеру в лицо. Тот достал белоснежный носовой платок, брезгливо утер им лицо и тихо сказал: «Идите». Валентина, мысленно прощаясь с сыном и остальными родными, взяв за руку отца, медленно пошла к выходу из леса, ожидая в спину автоматной очереди… На несколько дней захоронения были прекращены. И опять, рискуя жизнью, привязав сына к спине, она продолжала хоронить наших солдат. А когда советские войска вошли в Нальчик, Валентина на подводе привезла и сдала в военкомат четыре наволочки с документами погибших…
27 октября рано утром снова разгорелись ожесточенные бои. Гитлеровцы захватили Промгородок, железнодорожную станцию и большую часть города. На подходе к городскому парку в районе современных улиц Лермонтова и Шогенцукова оставались последние рубежи защитников города. К 9 часам вечера 28 октября 1942 года немецким войскам при поддержке переброшенного с высоты 910 батальона румынской пехоты удалось полностью овладеть Нальчиком. Остатки советских войск были вынуждены отходить в сторону Черекского ущелья по склонам Кизиловки и через селение Хасанья по лесной дороге.
По словам очевидцев тех событий, утром 29 октября немецкий бронетранспортер подъехал к турбазе «Нальчик» и своим корпусом разрушил установленный рядом бюст Ленина, одновременно немецкие солдаты стали скидывать со второго этажа турбазы портреты Ленина, Сталина, мебель, а затем заложили всем этим оконные проемы по всем фасадам и подожгли. У фасада со стороны современного проспекта Шогенцукова стоял немецкий бронетранспортер, а со стороны улицы Лермонтова немцев не было, чем не преминули воспользоваться жители окрестных домов, в основном женщины и подростки — они стали вытаскивать из окон турбазы деревянные обломки с целью использовать их в качестве дров. Таким образом, фасад турбазы со стороны Лермонтова обгорел не очень сильно и не рухнул, когда сгорели деревянные перекрытия… На разрушенной площади перед разбомбленной гостиницей «Нальчик» согнанным немецкими солдатами жителям офицер через выкрикивающего слова на ломаном русском языке переводчика зачитал приказ фюрера. Началась оккупация.
В городе, помимо немецких, были расквартированы румынские части, а также армянская и грузинская роты батальона «Бергманн», созданного из представителей народов Кавказа. В городе размещался штаб батальона и его командующий обер-лейтенант абвера Теодор Оберлендер. Во время оккупации Кабардино-Балкарии из местного населения и военнопленных при батальоне формируется кавалерийский дивизион из трех эскадронов — кабардинского, балкарского и русского, по 200 человек в каждом.
По приказу командующего германской армией фельдмаршала фон Клейста был произведен массовый расстрел советских граждан в городах и селениях Кабардино-Балкарии. На подступах к городу Нальчику в противотанковом рву найдено более 600 трупов жертв фашистского террора. Ров был наполнен трупами кабардинцев, балкарцев, русских, украинцев и евреев. Среди них много женщин стариков и детей… В Нальчике по приказу военного коменданта офицерами промышленного отдела германской армии «Викадо» было изъято имущество, а затем
взорваны и сожжены предприятия, учреждения, жилые дома, школы, театры, библиотеки, больницы, магазины. В городе было полностью уничтожено 117 крупных зданий (не считая большого количества мелких), среди них база Тырныаузского комбината, гидротурбинный завод, швейная фабрика, железнодорожная станция, обувная фабрика, элеватор, здание городского Совета, 9 школ, больница, поликлиника, драматический театр, Дворец пионеров, турбаза «Нальчик», республиканская библиотека имени Крупской, насчитывавшая более 70 тысяч томов, была сожжена вместе с книгами, кинотеатр, детские ясли, педагогическое училище, две гостиницы, Дом правительства и многое другое. Фашисты разрушили все кинотеатры и культурно-просветительские учреждения. Лучшие исторические ценности культуры и искусства, в том числе экспонаты Кабардино-Балкарского музея, оборудование кабинетов педагогического института, школ, редкие книги, картины увезены в Германию. В предместьях города были взорваны санатории и вырублен парк.
С первых дней оккупации в Нальчике появляется коллаборационистское «Представительство интересов Кабардино-Балкарии», руководство которого призывало население к сотрудничеству с немцами «с целью наладить нормальную жизнь». Через 2 дня после начала оккупации на воротах маслозавода появился приказ нового хозяина Вишлера с требованием всем рабочим немедленно вернуться на работу. Директором типографии стал Шульц, директором мелькомбината — местный житель Раскевич.
Германские власти старались избежать сопротивления со стороны кавказских народов, привлекали их на свою сторону, разработав с этой целью довольно либеральную политику. Немецкие власти признали права местных комитетов, получивших религиозную, политическую и экономическую автономию. Мюнхенский центр по изучению народов Кавказа разрабатывал кавказо-мусульманскую концепцию для немецких частей, действующих на кавказской территории. В Берлине на чеченском, лезгинском, кабардинском и осетинском языках издавалась газета «Qazavat. Gazet Nordkaukaslegion», а в Пятигорске на русском — «Пятигорское эхо» и «Кавказский вестник». В городских кинотеатрах крутили немецкие художественные и документальные фильмы с армянскими и русскими титрами. Германские власти в Нальчике регистрировали всех жителей, но с особым рвением — евреев, мигрантов из других республик Советского Союза, коммунистов. Дома жителей, не сумевших вовремя заплатить налоги на имущество, сжигались. Сотни людей были искалечены, насильно угнаны в немецкое рабство.
Захватив Нальчик, немцы, привлекая к принудительному труду местное население, начали работы на дорогах Малка — Баксан и Баксан — Нальчик — Черек. Горожане обязаны были сдать пилы, топоры и ежемесячно уплачивать «особый» налог. Назначенный бургомистром Нальчика профессор Леонид Дайнеко, коренной нальчанин, до войны преподававший в педагогическом институте, а по окончании оккупации ушедший с немцами, под страхом смертной казни был обязан к 25 ноября 1942 года поставить для германской армии следующие продукты: пшеница — 600 кг; картофель — 1000 кг; капуста — 300 кг; морковь — 150 кг; свекла — 200 кг; лук — 100 кг; помидор — 200 кг; кукуруза — 400 кг; мед — 50 кг.
15 декабря 1942 года Дайнеко приказом №6 строжайше запретил спекуляцию с применением конфискации имущества и расстрела виновных лиц. Приказом № 7 за той же датой запрещена продажа на нальчикском рынке скота в живом виде, без предварительного его осмотра и разрешения на продажу от нальчикской ветеринарной лечебницы. Виновные в нарушении настоящего приказа должны были подвергаться штрафу в сумме 5000 рублей и привлекаться к ответственности по закону военного времени. Жители города вынуждены были искать пропитание в окрестных лесах на склонах Большой и Малой Кизиловки, отлавливая любую живность — галок, ворон, соек, мелких грызунов. Германское командование распорядилось считать колхозы сельскохозяйственными общинами, которые являлись впредь, до принятия их Германским сельскохозяйственным управлением, предприятиями германского государства, состоящим под защитой германской армии. Первоначально розданный крестьянам скот спустя некоторое время заставили вернуть в общинное хозяйство. Если кто-то из крестьян нуждался в лошади или корове, то он давал расписку об ответственности за целостность и хорошее содержание животного. Хищения и самовольные реквизиции имущества строго воспрещались и карались по законам военного времени. Назначенный военными властями управляющий лично отвечал за сохранность имущества предприятия и за дальнейшее ведение работ. Кроме того, он являлся представителем интересов гражданского населения перед германской армией. Управляющему было строжайше запрещено производить поставки, не получив в обмен установленный и снабженный печатью командира части реквизиционный бланк. Войсковые части оказывали управляющему по его просьбе необходимую помощь и поддержку. Он отвечал за порядок и правильное ведение работ в общинном хозяйстве, выход на работу всех трудоспособных мужчин, женщин, подростков. Всякий саботаж карался смертной казнью. Немцы потребовали немедленно привести в полный порядок все сельскохозяйственные машины, собрать блуждающий в окрестностях скот и лошадей. Все служащие Кабардино-Балкарии в обязательном порядке должны были пройти специальные курсы немецкого языка.
